– Хоть один раз в году могу почувствовать себя женщиной? – огорошила я мужа перед самым 8 Марта. – Хочу кофе в постель, море внимания, любви, ласки, заботы, тепла! Хочу романтический ужин со свечами и шампанским! Хочу хоть раз в жизни тебя увидеть на кухне в фартуке! Скажи, за 10 лет семейной жизни я заслужила это или нет?!

Пашка слушал мою пламенную речь, испуганно тараща на меня глаза.

– Сделай мне хоть раз в жизни незабываемый праздник! – требовала я. – Прояви фантазию! Иначе…

Мне, наверное, не стоило делать такое суровое лицо, потому что Пашка как-то сразу посерел и съежился.

– Иначе что?.. – прошептал он, вжавшись в табуретку.

– Развод! – гаркнула я и, одевшись, демонстративно хлопнула входной дверью.

– Ну и дура ты, Машка, – дымя сигаретой за чашкой кофе на кухне, со вздохом говорила мне моя незамужняя подруга Лариска. – Да кто же над мужиками в наше время так измывается! Они – народ хилый! Их же беречь надо! Вот твоего возьми. Он же леворукий. Кофе в постель – обязательно прольет, прощай тогда твое турецкое постельное белье. Кухню спалит, а у вас там евроремонт, между прочим. А уж если уборку затеет, то полквартиры порушит. О соседях подумала, камикадзе ты моя?

– Ничего. Пусть привыкает! – решительно возразила я. – А вдруг я уеду или заболею, тогда что? Он ведь без меня ничего не сможет.

– Вот именно, что ничего, – подтвердила Лариска. – Это и называется любовь. И куда ты от нее денешься!..

…Утром следующего дня, то есть 8 Марта, я лежала в постели, изо всех сил притворяясь спящей. Вдруг кровать заскрипела, муж, наконец, встал.

Одним прищуренным глазом я разглядела, что он напялил (о боже!) мой любимый розовый халатик – первое, что попалось под руку – и потопал на кухню, шаркая тапочками. Там он долго чем-то гремел, что-то усердно ронял, громко ругался, потом опять гремел. Я еле сдерживала себя, чтобы не вскочить и не проверить, вся ли посуда цела. И вот он торжественно появился в дверях спальни в одной тапочке с граненым стаканом в руках, наполненным какой-то подозрительной коричневой жидкостью. Вместо отсутствующей тапочки на большом пальце ноги красовался пластырь, как свидетельство имеющейся производственной травмы.

– Маш, – позвал он жалобно, – на, держи уже, а то горячо и стоять больно. Я чайник с водой на ногу уронил.

Я взяла стакан. Не романтично, но, по всей видимости, это просто было первое, что попалось ему под руку. Отхлебнула жидкость… От горечи меня слегка перекосило.

– А сахара и молока у нас в доме нет? – спросила я, улыбнувшись, чтобы не показать свое разочарование.

– Любимая, а про сахар и молоко ты мне ничего не говорила.

Давясь и обжигаясь, я допила мерзкий кофе. Это было, пожалуй, самое легкое испытание, что готовил мне грядущий день.

Далее я, приведя себя в порядок, завалилась в кресло с газетой. Муж, ковыляя, начал наводить в доме порядок. Заправив кровати и пропылесосив полы, он решил, что этим уборка заканчивается.

– Милый, ты забыл про белье, – напомнила я.

Заработала стиральная машинка. Потом Паша оккупировал кухню. По плану был торт «Наполеон». А я изнывала у телевизора, слушая, как муж гремел дверцей духового шкафа, жужжал миксером, что-то бормотал и ругался. Прошло невыносимых два часа. Я почувствовала, что, если сейчас не загляну на кухню, моя нервная система рухнет. Заглянула.

– Я попить, милый!

И тут почувствовала дурноту. Пол покрывала белая прозрачная пелена. (Надо же! Пашенька даже муку просеял!) Занавески заляпаны, на столешнице красовалась гора грязной посуды вперемешку с содержимым холодильника. Сам Пашка, перемазанный, с всклоченными волосами, выглядел как Иван Грозный после взятия Казани, несмотря на халатик, трещавший на нем по швам.

А халатик!.. Его не спас даже криво напяленный поверх фартук (это муж мне угодить хотел). Нежный шелк был в коричневых, белых и жирных пятнах. Стоп! Только не ругаться!.. Сегодня 8 Марта! Надо сдерживаться! Это же все ради меня! Выпила воды, залегла снова в кресло. Выдернул из него меня запах горелого.

– Пока отдирал пельмени от дна кастрюли, последний корж торта пригорел, – виновато сказал Пашка.

Пообедали мы в тот день слипшимися пельменями в гостиной, поскольку кухня стала очагом цунами. Белье, конечно, полиняло, потому что его муж запихнул в стиральную машину все разом, не разбирая. Зато торт, хоть и получился кривым и некрасивым, на вкус оказался очень даже ничего.

Не буду описывать утомительные часы ожидания романтического ужина. А вообще все было здорово, если не считать, что свечи три раза упали и прожгли скатерть. А шампанское Пашенька просто забыл охладить, оно простояло весь день на кухне возле горячей плиты. И, конечно, в его руках рвануло так, что в бутылке практически ничего не осталось. Зато потолок и стены были щедро облиты божественным напитком.

– Вот видишь, вместе с Женским днем мы и ремонт обмыли!

За что люблю своего Пашу, так это за его чувство юмора!

Хрустя обугленным шашлыком (заказанная экзотика ужина) и запивая его каплями уцелевшего шампанского, я получила обещанное море внимания, тепла и заботы.

– Сегодня я еще раз убедился, что ты у меня самая лучшая! – произнес Пашка и, не снимая халатика, рухнул на кровать и уснул.

А я поплелась на кухню убирать остатки Женского дня, мысленно утешая себя:

– Ничего, что халатик придется выбросить вместе с полинявшим бельем, и что вновь нужно делать ремонт, покупать новые занавески, оттирать кухонный гарнитур, чистить духовку и драить кухню. Правильно сказала Лариска: «Это любовь!» И никуда от нее не деться!