В Ишимбае немного осталось людей, звавших ее Татьяной. Еще меньше тех, кто знает, что она – Миниямал. Для всех остальных вот уже более трех десятков лет она – баба Таня.

В Ишимбай семью Даяновых перевели по месту службы главы семейства в 1941 году. Когда началась война, Абуталип Даянов ушел на фронт добровольцем. Дома остались жена и пятеро детей. От отца пришли два письма, а потом извещение о том, что он пропал без вести.

Голод был постоянным спутником семьи. Однажды двое младших братишек Миниямал добрались до кастрюли с кашей и съели все, что было приготовлено на шестерых. Организм не справился с такой нагрузкой: мальчишек схоронили одного за другим.

Страдающая ревматизмом Миниямал не могла ходить в школу. Как могла, помогала матери по дому, постигала премудрость выживания. Получив паспорт, устроилась в СМУ-2 разнорабочей. Копала на стройке траншеи, долбила кувалдой мерзлую землю, рубила лес, пилила дрова, топила печи в строящихся домах, а в 1953 году попала в бригаду первых асфальтоукладчиц. Дома до сих пор хранится фотография, на которой ее бригада ремонтирует дорожное покрытие на пересечении улицы Гагарина и проспекта Ленина.

Потом она трудилась в роддоме кухонной рабочей, в РСУДОР – озеленителем. Сажала цветы, деревья, наблюдая, как хорошеет уже ставший родным город, и тихо радовалась тому, что причастна к этой красоте. Она приживалась в любом коллективе, где ей довелось работать. Начальство ценило ее за исполнительность и безотказность, товарищи по работе – за дружелюбный, покладистый характер и неумение обижаться на людей. А еще за готовность помочь в трудный момент, не требуя взамен благодарности.

В 1958 году, когда сгорел их барак на Левом берегу, погорельцев переселили в новый дом на ул. Губкина, 1. С тех пор в этом доме выросло три поколения ишимбайцев. За живущими по соседству с Татьяной (так стали звать ее подруги в СМУ-2) стариками она смотрела, как за своими.

Когда те отошли в мир иной, благодарные дети соседей хлопотали перед горисполкомом, чтобы квартира родителей перешла к семье Татьяны, в которой к тому времени уже подрастала внучка. Вскоре после свадьбы муж дочери пошутил: «С женой еще не знаю, а вот с тещей мне определенно повезло».

И оказался прав: практически все хозяйственные хлопоты добровольно взяла на себя баба Таня. На ней были и магазины, и сад, и даже мать зятя: после смерти ее мужа баба Таня 40 дней ходила к ней каждый день через весь город. Она не могла не выполнить обещание, данное покойному свату, когда тот просил: «Татьяна, ты ее не бросай!» Своих она не бросала никогда. А своими были все, кто просил помочь. К ней можно было постучаться в любое время суток, зная, что впустят, накормят, выслушают, не осудят.

– Да кто я, чтобы судить других, – рассуждает баба Таня. – Все мы разные, живем, как умеем, как отец с матерью научили. Я вот больше всего на свете боюсь обидеть людей. Если и обидела кого ненароком, пусть простят. Меня, бывало, обижали, и часто. Да я на них зла не держу. Бог им судья.

В квартире бабы Тани светло и чисто. Ей 81 год, но она содержит свое жилище в порядке, которому позавидует иная домохозяйка. Для нее и сейчас подкрасить, подбелить, подбить, подлатать – дело привычное.
За стеклом серванта – фотографии внучек.

– Вот они мои, все со мной, – приговаривает моя собеседница, рассматривая снимки.

Ей есть чем гордиться: дочь – один из опытнейших специалистов ОАО «МК «Витязь», две внучки, умницы, красавицы, тоже очень востребованы – каждая в своей отрасли, звонят бабуле едва ли не каждый день. Скоро вот младшая из Москвы обещает приехать повидаться.

Нет, ей на жизнь обижаться грех. Живет в тепле, достатке. Дочь каждый день навещает, проверяет, правильно ли лекарства приняла. Зовет к себе. Но как уйти из дома, где прожила почти 75 лет? Дал бы Бог здоровья, это главное. И соседи постоянно заходят, чтобы поинтересоваться, не нужно ли что купить, да и просто так – поговорить.

Такая уж у бабы Тани черта характера – груз с души снимать; поговоришь с ней, и вроде легче стало. Потому что живет она в ладу с собой и миром. Обиды не помнит, зла не держит, людей любит. Встречаясь с ней на улице, многие здороваются и заводят разговор. Некоторых она уже и не помнит.

Но город помнит и ее, и тот первый асфальт, и посаженные ею голубые ели. Им есть за что уважать друг друга. И помнить.